Высокая скала, с высоты птичьего полёта походила на конскую подкову.
Издревле, люди вешали такие над проёмом входной двери, как оберег, чтобы беды обходили их дом стороной.
И скала, оберегала всем ветрам назло, частицу Чёрного моря, образуя внутри бухту, поразительной красоты.
Своими концами гигантская подкова касалась берега, а её дуга, уходила в открытое пространство водной стихии.
И даже, когда снаружи бушевали бури и ураганы, внутри бухты была тишь, да гладь, да божья благодать.
На самом краю отвесного выступа скалы, стоял высокий старик и любовался закатом Солнца, прощальные лучи которого, веером расходились по вечернему небу, окрашивая его нежно малиновым цветом.
- Странные существа эти люди - вслух думал старик - их привлекает не красота и масштаб явления, а новизна.
Что может сравнится по красоте с восходом или закатом?..
Но люди привыкли к этому грандиозному, астрономическому явлению и перестали даже внимание обращать. Разве что в романтическом возрасте, когда приходит первая любовь...
А случись солнечное затмение, даже самое незначительное , бегут коптить стёкла и стараются разглядеть ущербленный краешек жёлтого диска.
А как можно привыкнуть к закатам? Ведь они все такие разные, у каждого свой неповторимый оттенок, и не бывает двух одинаковых...
У ног старика в царственной позе лежал огромный пёс, высоко подняв, наполовину белую от седины морду и внимательно слушал.
Если возраст исчислять не годами, а длиной прожитой жизни, то они были ровесниками...
Потому, что их марафонский забег по пересеченной местности судьбы подходил к концу, они уже вышли на финишную прямую и до белой ленточки, разделяющей этот и тот свет, оставалось всего ничего.
Потоки времени смыли с головы старика кудри густых, чёрных волос, до блеска отполировали тонкую кожу высокого черепа и избороздили всё лицо глубокими морщинами.
Собаку время тоже не пощадило...
Она давно забыла то время, когда люди так и норовили поцеловать её в несмышлёную щенячью мордочку и прижаться щекой к бархатистой, щёлковой шёрстке чёрного цвета, которая бывает только у немецких догов.
Прав был Эйнштейн, когда утверждал в своей теории, что время категория не абсолютная, а относительная, и течёт не для всех с одинаковой скоростью. Например, для собак в десять раз быстрее, чем для людей.
И к тому времени, когда человек, только вступает в самостоятельную жизнь, собачий век уже подходит к концу.
Наверное, это происходит потому, что собака быстро сгорает в пламени безграничной любви к своим хозяевам, которым предана больше, чем собственным щенкам...
И если человек прикажет, собака его не ослушается, как Авраам Господа, когда повёл своего сына в гору на заклание.
Но человек не Бог, он может и не пощадить, как это случилось и с этим, побитым инеем старости, псом.
На Крымском серпантине, который спускался к морю, остановился джип Паджера.
Из него вышел мужчина средних лет с апортом в руке, открыл заднюю дверь и потрепал собаку по седой морде:
- Извини дружок, пойди, принеси в последний раз - и далеко зашвырнул палку. Собака с места попыталась перейти на галоп, но старость не позволила ей этого сделать и она медленно засеменила длинными лапами...
А когда вернулась с "апортом" в беззубой пасти, от машины и хозяина остался только запах.
Так и осталась она на этом крымском серпантине возле того места, которое хранило самый дорогой запах, всей её собачьей жизни.
- Ну что, пришёл? - спросил старик, когда пёс, через три дня поднялся к нему на скалу, исхудавший и высохший от жажды, вместе со своим скарбом в беззубой пасти. Пёс внимательно посмотрел в глаза старика и положил "апорт" у его ног.
- Не богатое у тебя приданое, ладно, оставь себе, мне не надо...
Пойдём, так уж и быть, возьму на довольство.
Старик позвал пса за собой в пещеру, которая служила ему жилищем, и поставил перед ним миску с дождевой водой.
Собака набросилась на воду и принялась жадно хлебать, втянув до самой спины и без того впалое брюхо.
- О, да ты, как я погляжу, чистокровный немецкий дог - сказал старик, усаживаясь на каменный уступ в пещере, служивший кроватью и столом одновременно.
- Каким же ты был красавцем, ещё лет пять назад, могу себе только представить.
Ну, всё, всё, хватит пить, нельзя больше, сдохнешь, если не остановишься - забрал миску с водой новый хозяин.
С ним судьба поступила похожим образом...
Под конец жизни выбросила на обочину, как этого пса. Только в отличие от собаки, старик пришёл сюда сам, три недели назад, и поселился в пещере, которая десятилетиями виделась ему по ночам в радужных сновидениях.
Здесь он играл ещё ребенком...
И даже в самых смелых мечтах не надеялся сюда вернуться в конце жизненного пути, раскрыть книгу своей памяти и перечитать её вслух, от корки до корки, такому благодарному слушателю, как старый немецкий дог.
Гл. 2
http://proza.ru/2025/03/09/1171